Марат Гельман,
куратор выставки
Когда-то искусство пошло на коммуникационную открытость, перформанс, само создало какие - то формы интерактивного искусства как определенный тип развлечения. Теперь entertainment, то есть развлечение, тоже угрожает искусству, покушается на его территорию.
И самое главное - то, что называют общим словом гламур. Эстетика стала наукой, породила легко воспроизводимые стандарты красоты, глянцевую журналистику. Мона Лиза смотрит на нас со всех глянцевых журналов. От этого искусство тоже стремится отмежеваться.
Искусство разными способами выстраивает свою площадку.
Бедное искусство, с моей точки зрения, и есть настоящее искусство. Богатое перешло в другие сферы, оно адаптировано, съедено, стало рекламой, дизайном, журнальной красотой, чем угодно, потеряв свойство быть искусством. Художники, работающие с бедной эстетикой, я уверен, думают именно так.
У этой выставки силен импульс поделиться своим видением в социальных аспектах. Лучше, чем кто-либо другой, я понимаю, насколько искаженно воспринимается современное русское искусство. Есть ясная концепция политического искусства, и она легко воспринята Западом: раз страна несвободная, значит, искусство должно быть социальным, протестным. Из-за этого одностороннего взгляда из актуальности выпали значительнейшие имена - Кошляков, Бродский, Полисский. Они существуют, но вокруг них нет дискуссии, нет остроты.
Выставка "Русское Бедное" дает другое видение современного искусства. Это взгляд на русское искусство с позиции эстетики бедного - как на целое, и именно поэтому, кроме краеугольных для этой темы имен, на выставке есть работы разных художников.
Этот другой взгляд - корректировка оптики всматривания в русское искусство. Бедное оказалось очень ясным ключом к пониманию нашего искусства в целом. Успех сегодня приходит к ясным образам, ясным художественным проектам, и наша выставка помогает сделать взгляд на русское искусство более ясным.
Обычно выставке предшествует концептуальный текст, на который художники каким-то образом реагируют, - тема обрастает смыслами, работами, художественным языком, в результате складывается экспозиция. Для выставки "Русское Бедное" ни одна из работ не была сделана под концепцию. Наш проект собрал то, что уже проявилось, а те немногие работы, сделанные специально к выставке, находятся в русле творчества художников.
|
 |
По этой причине "Русское бедное" является общим взглядом на русское искусство, а не тематической выставкой, - уже проявившееся обретает в этом проекте имя.
Конечно, называя выставку "Русское Бедное", я отдаю себе отчет в созвучии с итальянским Arte Povera, но при многих схожих формальных моментах для меня очевидно различие - так же, как очевидно различие между голоданием от бедности и отказом от еды ради здоровья и фигуры.
Художники, участвующие в проекте "Русское Бедное", никогда не мыслили себя единой группой с общей эстетикой, - в отличие от Arte Povera, движения с единым эстетическим манифестом. Поэтому выставка "Русское Бедное" уникальна тем, что предъявляет искусству - искусство, и дает повод художникам задуматься над тем общим, что у них есть. Предъявляет не в качестве укоризны, а как то, что проявляется помимо нашей воли, и с чем мы можем войти в историю мирового искусства.
Внутреннее обращение к искусству, сделанному из простых материалов, так же архетипично, как миф о бедном художнике, который делает искусство - из ничего. Это магия.
В Бедном искусстве есть важный текст - его природность. Оно гораздо ближе к природе, чем богатое, построенное на технологиях, глянце. Сам материал бедного искусства возвращает нас к естественности, разрушает границу между натуральным и искусственным. Это искусство вырастает из самой природы.
Двадцать лет я приближаюсь к какому-то пониманию искусства, и каждая выставка - это стремление передать свое текущее понимание, некую общую картину. Всякий раз это фрагмент общего, но сообщающий важное об общем, о том, что происходит в искусстве.
Сегодня искусство, художники заняты тем, что отделяют себя от тех сфер, которые сами же и породили.
Например, существует угроза искусству со стороны дизайна. На международных ярмарках две трети работ - превосходные дизайнерские объекты. Но дизайн в отличие от искусства - массовая профессия, где свои технологии, большая активность и агрессия. Значит, художнику надо от этого отгородиться.
|
Тех, кто впервые встречается с Пермью, этот загадочный город-страна поражает своей историей. Город-завод, центр "горнозаводской цивилизации" за все время своего существования, физического и мифического, породил немало прорывов, чудес и достижений. От Пермского периода, звериного стиля, сасанидского серебра, деревянной скульптуры, строгановской школы иконописи к строительству первых пароходов на Всеволжских заводах, изобретению электросварки Славяновым на мотовилихе, к пушкам и легендарным моторам Д30Ф6 для МИГа 31 и непревзойденного РД 275 для ракеты-носителя Протон, до сих пор не имеющего себе равных в мире.
Художники, собранные на этой выставке, весьма разнообразны, и их художественные программы большей частью не совпадают. И все же есть нечто, что их объединяет - а именно, общая установка на самодельное, ремесленное изготовление художественных объектов. Нас окружают большей частью вещи, изготовленные индустриально и притом массовым тиражом. И речь идет отнюдь не только о вещах повседневного обихода. То, что сегодня принято называть гламуром, есть также массовый продукт - для хорошо обеспеченных или даже просто богатых масс. Все эти Прада, Гуччи и Армани имеют свои бутики повсюду в мире - и продают в них один и тот же товар. Стандартизованная эстетика современной массовой культуры часто имитируется современными художниками - даже тогда, когда сами они работают вручную. Эта склонность современного искусства мимикрировать по отношению к окружающей среде, сформированной современным массовым дизайном, часто нейтрализует индивидуальность, оригинальность отдельных художественных позиций: то, что выглядит одинаково, как правило, воспринимается нами как одинаковое по содержанию.
